По окончании эпохи тотального атеизма по всей России стали возрождаться и строиться православные храмы. Над городами и селами нашей необъятной страны зазвенели церковные колокола. Засеялись новыми духовными семенами и души жителей Сахалина и Курильских островов.

В 1989 году в областном центре с благословения епископа Благовещенского и Тындинского Гавриила (Стеблюченко) был создан первый православный приход в память св. блж. Ксении Петербургской.

В 1991 году открылись два прихода в городах Холмске и в Охе. Тогда они входили в состав Дальневосточной епархии.

23 февраля 1993 года определением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и решением Священного Синода была образована Сахалинская епархия Русской Православной Церкви, которую возглавил Преосвященный Аркадий (Афонин) с титулом епископ Южно-Сахалинский и Курильский.

Приоритетным направлением деятельности во вновь образованной епархии стала миссионерская работа, открытие новых приходов и строительство храмов.

В 1995 году в Южно-Сахалинске был открыт кафедральный собор Воскресения Христова. Большую помощь ввозведении храма оказали администрация области и мэр города, впоследствии губернатор И. П. Фархутдинов.

Средства на строительство храма были собраны за счет пожертвований граждан. Для работ по созданию иконостаса пригласили специалистов с материка. Купола храма покрыли медью. Прихожане же провели благоустройство территории вокруг собора.

В 1995-1997 гг. настоятелем кафедрального Воскресенского собора в г. Южно-Сахалинске стоал архимандрит Ионафан (Цветков). С 1996 г. руководитель епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами, с 1997 г. ответственный за выпуск епархиальной газеты.

1 августа 1997 г. в Троицком соборе Московского Данилова монастыря хиротонисан во епископа Южно-Сахалинского и Курильского.

В 1999 году решением Святейшего Патриарха и Священного Синода Покровский приход в г. Корсакове был преобразован в мужской монастырь Покрова Божией Матери, который разместился в бывшем морском клубе.

В апреле 2000 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II за большой вклад в возрождение духовности на наших островах наградил губернатора области И. П. Фархутдинова орденом святого благоверного князя Даниила Московского II степени.

Решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2001 года «Епископом Южно-Сахалинским и Курильским определено быть архимандриту Даниилу (Доровских), благочинному Троице-Сергиевой Лавры». Занятие Южно-Сахалинской и Курильской кафедры епископом Даниилом ознаменовалось открытием большого числа приходов. Сейчас их общее количество составляет 48. В них проходит свое служение 53 клирика епархии.

Возросло и количество православного верующего населения в регионе. В соответствии с договором между администрацией Сахалинской области и Сахалинским государственным университетом в период с 1 февраля по 5 марта 2004 года на территории Сахалинской области проводилось социологическое исследование. Исходя из полученных данных, можно утверждать, что православие является доминирующим религиозным направлением, с которым связывают себя половина респондентов.

3 марта 2010 года в Южно-Сахалинске состоялось торжественное открытие епархиального Духовно-Просветительского Центра.

В сентябре 2010 года состоялся визит  Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, во время которого Его Святейшество освятил Патриаршее подворье – храм святого благоверного Александра Невского, состоялось освящение Духовно-просветительского центра. Святейший патриарх Кирилл совершил Божественную Литургию на площади Победы в присутствии многочисленных жителей острова. Патриаршее богослужение транслировалось по всем телеканалам Сахалина.

Игумен Ростислав (Колупаев)

Обзор некоторых событий церковной истории на Сахалине и Курильских островах

   Согласно современному государственно-территориальному делению остров Сахалин и Курильская гряда составляют единую область. В этих же пределах обозначена Южно-Сахалинская и Курильская епархия Русской Православной Церкви. Проникновение христианства на эти земли связано с экономической колонизацией и освоением русскими людьми Дальнего Востока. Пастырская опека Сибири вплоть до Тихого океана, в те времена, принадлежала Тобольским митрополитам, а с 1727 по 1840 гг. епископам Иркутским, наиболее известным из которых был святитель Софроний, ставленники которого стали первыми известными нам миссионерами.

   В конце XVII века происходят первые случаи крещения аборигенов проживающих на Курильских и Алеутских остовах и на Аляске. В 1705 г. на Камчатку был направлен официальный миссионер архимандрит Мартиан. Приходские священники служившие на Камчатке посещали также Курильские острова. В 30-х годах XVIII века зафиксировано довольно широкое распространение христианства среди местных жителей Камчатки и соседних с ней северных островов Большой Курильской гряды, чему в немалой степени способствовала продуманная политика, проводимая государственной администрацией. Правительство запрещало насильственное крещение язычников, но создавало благоприятные экономические условия для неофитов. Так «новокрещенных» на 10 лет освобождали от уплаты налогов. Кроме того, как отмечал очевидец: «Для увеличения количества принявших православие… имеются учителя и безо всякой платы обучаются дети, как казаков, так и камчадалов. Христианство распространилось теперь… до третьего Курильского острова…». Местные племена – айны, с принятием православия и находясь в тесных экономических отношениях с казаками, перенимают русские имена и фамилии, некоторые из них усваивают русский язык, нередким явлением становятся смешанные браки. В 1747 г. более двухсот крещенных айнов с островов Шумшу и Парамушир, через вождя своего племени, просили прислать к ним священника-миссионера «для утверждения их в новой вере». Не исключены были также случаи рукоположения в священнический сан представителей местных народов. Глава миссии Камчатский архимандрит в 1749 г. устраивает на одном из островов школу «…для обучения Курильских отроков». Тогда же на острове Шумшу была построена небольшая церковь в честь святителя Николая Чудотворца, как покровителя всех мореходов, путешественников и купцов. С 1767 г. наблюдается более-менее постоянное посещение островов священниками, однако, местная гражданская администрация признает «…разъезды духовенства отяготительными и излишними» и будет вполне достаточным, «если священник один раз в год посетит своих прихожан». На это же указывало и военное начальство. С 1830 г. православное население Курил было отнесено к ближайшему русскому приходу на американском континенте в Ахте.

    Айны проживавшие на южной части Курильских островов, которых русские называли «мохнатые курильцы», в это время находились в зависимости от японцев. В одном из распоряжений говорилось: «…камчатской проповеднической свите от просвещения мохнатых курильцев, обитавших на 19 острову, независящих от России, но более союзных с Японией, удержаться, чтоб не поссорить обе державы». Однако попытки миссионерской проповеди, правда, не всегда бескорыстной, происходят и здесь. Приблизительно в 1800 г. один из русских миссионеров пытался, используя крещенных айнов с острова Расшуа, обменять предметы христианского культа на меха у язычников Итурупа. Японцы избили горе-проповедников, отобрав у них иконы, крестики и книги. К сожалению, подобные случаи были не редкостью. Помимо вреда приносимого самой идеи миссионерской проповеди и нравственному воспитанию местных племен, подобные поборы осложняли политические отношения с Японией, в то время категорически отрицательно относившейся к христианству в целом. Современник событий записал: «…ничего не знающий, необразованный, безграмотный поп дерзнул в поношение христианской религии отправить… ради своей корысти образа и молитвы как какой-нибудь товар». Священников айны очень боялись, говоря, что «если и худого ничего курильцы не сделают, то посещение духовных бывает для них убыточно». Подчас, усвоив внешние атрибуты православного культа, многие из аборигенов продолжали практиковать языческие верования. Так посетив, спустя почти сто лет после появления русских на Курилах, свидетель пишет: «Наши курильцы все вообще держатся старинных своих обычаев и веры, но перед русским претворяются, что они христиане, носят на шее кресты и образа и молятся Богу по нашему, а потому, если кто из русских любопытствует знать их обряды и образ жизни, то они всегда отзываются незнанием…». Одним из сдерживающих факторов, следует так же назвать и отсутствие постоянного финансирования. Тем не менее подводя итог сказанному, справедливо заметить, что «…огромное значение имели личность самого миссионера и, выражаясь современным языком, его нравственный облик. К счастью, в этом деле всегда были и настоящие подвижники, распространители культуры и духовности. Несмотря ни на что очаг православия на Курильских островах, возникший в первой половине XVIII столетия, с тех пор никогда не угасал».

   Как уже отмечалось выше, в первую очередь появление русских, а вместе с этим знакомство местных жителей с православием было связано с экспедициями. В одних случаях путешествия эти санкционировались правительством и состояли в основном из военных людей, в других – финансировались купцами и промышленниками, преследовавшими коммерческие цели. На военно-морских судах Российского императорского флота наличие корабельного священника было обязательным. Но даже, если в штате корабля не было священника, как, например, в Сибирской флотилии, то все равно богослужения были неотъемлемой частью.

   Что касается присутствия русского православного населения на самом острове Сахалин, то здесь необходимо отметить особенности политической истории во взаимоотношениях России и Японии. Так, первое поселение, а точнее военный пост, получивший название Муравьевский появился на берегу залива Анива 21 сентября 1853 г. Событие это сопровождалось молитвой. «Освящая пением молитвы, занятие острова, русские моряки тем самым подчеркивали историческое значение этого акта» — пишет современный исследователь. Руководивший в то время, освоением края Геннадий Иванович Невельский «к тому же был искренне верующим человекам».

  По воле императора Николая I, 1 января 1840 г. была учреждена новая епархия названная Камчатской, Курильской и Алеутской. Первым ее епископом стал святитель Иннокентия. Следует особо остановиться на рассмотрении его трудов связанных с миссионерским служением на Дальнем Востоке. Будучи призванным, к пастырскому попечению на окраинных рубежах и проведя многие годы среди инородческих племен, Иннокентий Вениаминов принял благодать апостольской преемственности в Казанском соборе Санкт-Петербурга, хиротония состоялась 15 декабря 1840 г. В 1843, 1846 и 1850 годах епископ предпринял серию специальных пастырских миссионерских поездок по огромной вновь образованной епархии, территорию которой составляли часть Якутии, побережье Охотского моря, Камчатка, Чукотка, Аляска, Курильские, командорские и Алеутские острова. Как отмечает историк: «во время этих путешествий он не раз подвергался опасностям и лишениям. Однажды корабль, на котором находился владыка Иннокентий, едва избежал гибели на скалах у одного из Курильских островов». Другой церковный историк писал об Иннокентии Вениаминове следующее: «Аляска и Алеуты, Камчатка и Курилы, Восточная Сибирь от Лены до Берингова моря и российский Дальний Восток севернее Амура и Восточнее Уссури до Японского моря — вот арена трудов без сомнения величайшего миссионера, которого когда-либо произвела Русская Православная Церковь».

   Являясь духовным пастырем вверенного его попечению христианского населения, Иннокентий Вениаминов, одновременно обладал государственным складом ума и видел перспективы развития этого обширного края. Он был не просто современником и свидетелем экономического и хозяйственного освоения и развития Российского Дальнего Востока и Аляски «…но и был энергичным сторонником проводимых… мероприятий. Уже в то время, он пользовался огромным авторитетом, который заслужил своими трудами, являясь епископом Камчатским, Курильским и Алеутским, отдав к тому времени свыше 30 лет распространению православия на Дальнем Востоке и в Русской Америке». Что касается принципов деятельности епископа Иннокентия, то здесь можно указать на следующие факты: Почти всех своих священников, он снабдил подвижными антиминсами для совершения литургии во время миссионерских поездок. В русских поселениях, там, где не было церквей, его трудами были выстроены молитвенные дома или часовни. В 1849 г., например их насчитывалось до 40 по епархии. Применительно к пределам современной Сахалинской епархии, следует указать о том, как проявлялась забота о жителях Курильских островов. В одном из отчетов направленных в Санкт-Петербург, в Святейший Синод говорится: «В прошлом 1849 г., был послан в Курильский отдел священник Никита Омофорский, для исправления обыкновенных треб; но и он, так же как и прежде посланные туда священники, мог быть только на острове Шумшу, и видел курильцев почти тех же самых, которых видели его предшественники; а прочие, с их семействами, опять не имели возможности видеть священника. Нынешнего лета я намерен отправить в Курильский отдел священника (и отправлен) с тем, чтобы он остался там и на зиму и постарался бы увидеть всех курильцев». Естественно, для такого обширного края ощущалась острая нехватка кадров духовенства. И если до наших дней данная проблема остается актуальной, то тем более в XIX столетии средства связи, транспорт и бытовые условия находились в первобытном состоянии. Нередкими в то время были случаи, когда в отсутствии священника таинство крещения совершали миряне, появлявшиеся здесь в составе экспедиций. Имеются так же свидетельства совершения общественных богослужений мирянами, естественно в рамках допустимых церковными канонами. Один из путешественников оставил описание храма в бухте Майрупо, ныне залив Байкова на острове Шумшу, который он посетил в 1854 г. «Церковь хоть куда: изобильно украшена утварью и может поместить до 50 человек. Священника в ту пору не было, и (управляющий чиновник) по воскресеньям сам читал молитвы прихожанам».

   Вместе с владыкой Иннокентием на миссионерском поприще трудился и его сын — священник Гавриил Вениаминов. Вместе в женой Екатериной Ивановной он прибыл в августе 1853 г. в экспедицию Г.И. Невельского. Исследователь отмечает: «отец Гавриил стал одним из первых православных священников, начавших свою деятельность на территории Приамурья и Сахалина, то есть на тех землях, которые в результате усилий Г.И. Невельского и его сподвижников удалось закрепить в составе России в 50-е годы XIX века». Заслуги Вениаминова младшего были отмечены. В 1856 г. он был возведен в сан протоиерея и «за содействие своими трудами и усердием в возвращении России Амурских владений сопричислен к ордену св. Владимира 4-й степени». Относительно внимания епископа к жителям отдаленных островов Курильской гряды в последующие годы, следует указать на сохранившийся исторический документ. Это письменное донесение митрополиту Московскому Филарету (Дроздову), в котором Иннокентий помещает донесение одного из миссионеров от 1858 г. «Последнюю зиму я провел на острове Парамушире. Со мною на одном прибрежье зимовал, с несколькими курильскими семействами, курильский тоен, старец весьма почтенный и кроткий, знающий русскую грамоту и очень усердный к службе церковной. Во все время моего здесь пребывания он не пропустил ни одной службы церковной. В дни великий праздников, когда не было холодно и не было бурных метелей, у нас совершались литургии в полотняной церковной палатке, которая для защиты от ветра в свое время устанавливаема, была между нанесенными снеговыми стенами, а снежный пол в церкви всегда устилался чистыми траяными церерамив, или зелеными кедровыми ветками. Другие же церковные службы, по непрестанным затруднениям от зимнего времени, постоянно происходили в моей поместительной юрте. В половине мая, во исполнение указа, мне данного, я переехал на курильской байдаре на Шумшу. На этом острове ведут оседлую жизнь несколько курильских семейств, часа на два хода от гавани Компанейской… Курильцы здешние понимают и говорят по-русски гораздо лучше всех своих единоземцев, но по образу жизни и характеру нимало не отличаются от прочих туземцев, и многие годы их сношений с разными народами не могли изменить их скрытого характера. Также и в религиозном отношении и по нравственности христианской они нисколько не превосходят полудиких своих собратий». В это же время и чуть позднее, а именно в 1858 и в 1861-1863 гг. Преосвященный Иннокентий совершил большое путешествие с посещением, в т.ч. и Сахалина. В исторической науке имеются свидетельства посещения епископом в 1861 г. воинского гарнизона в Дуэ, а так же Курильских островов. Современный исследователь истории православной миссии на Сахалине, пишет: «Вероятно, священнослужители лишь время от времени посещали Сахалин с миссионерскими целями и для исполнения духовных треб в русских постах. В тот период бывал на острове (и, возможно, неоднократно) архиепископ Иннокентий. Одно из его посещений поста Дуэ известно достоверно. Это произошло в августе 1861 года во время крушения клипера «Гайдамак», на котором отец Иннокентий направлялся из Николаевска на Камчатку». Один спутников, сопровождавший архиепископа оставил воспоминания, в которых пишет о невозмутимой молитвенной сосредоточенности владыки. В последствии этот человек, бывший прежде псаломщиком при святителе Иннокентие, станет первым Сахалинским приходским настоятелем.

   Заслуги Иннокентия Вениаминова были замечены в столице и в 1868 г. он был призван занять престол Московских митрополитов. Являясь основателем Православного Миссионерского общества, святитель руководил последним в течение девяти лет. Умер он в 1879 г. По просьбе Американской Автокефальной Церкви Священный Синод Русской Православной Церкви 6 октября 1977 г. причислил святителя Иннокентия митрополита Московского и Коломенского к лику святых, как апостола Сибири и Америки.

   С именем еще одного святого канонизированного в Русской Православной Церкви связан один из эпизодов церковной жизни Сахалина. Длительное время русское православное население острова оставалось без постоянного священника. Известен исторический факт освящения первой православной часовни, построенной моряками, 17 июня 1861 г. И в этой связи, следует указать на то, что священником, совершившим богослужение в тот день, был иеромонах с парохода «Америка», доставившего запасы продовольствия. Спустя годы этот иеромонах Николай, в миру носивший имя Ивана Дмитриевича Касаткина, станет известным основателем православной миссии в Японии, организатором церковной жизни в Стране Восходящего Солнца, ученым и богословом. Канонизация его в качестве святого равноапостольного просветителя Японии будет иметь место в Москве в 1970 г. Опосредованное влияние главы русской миссии в Токио на жизнь сахалинцев будет продолжаться. Так почти все японские представители, а именно торговые агенты, дипломатические работники и т.д. прибывающие на остров будут так или иначе знакомы с Касаткиным «…а японские переводчики русского языка все учились в школе почтенного отца Николая».

   Являясь, по сути дела, спорной, пограничной территорией между Россией и Японией Сахалин в полной мере испытал на себе все особенности данного положения, что естественно отразилось на людских судьбах. Внутренняя и внешняя политика государств влияла на религиозную жизнь населения, на успехи или трудности христианской проповеди, а также на активность или угасание традиционных или привнесенных религий. Историк, анализируя деятельность духовенства пишет: «прежде всего, миссионерство позволяло ненасильственными методами, практически без значительных военных расходов, поддерживать русское влияние на необъятных территориях восточных окраин страны и в течение столетий довольно прочно удерживать эти пограничные земли в составе Российской империи». В период с 1855 по 1875 гг. над островом было установлено совместное управление из Санкт-Петербурга и Токио. Летом и осенью на сезонные работы, связанные, в первую очередь с рыбной ловлей прибывало много японцев с соседнего острова Хокайдо. Местное население, состоящее из представителей племен айнов, нивхов, ороков и других составляло в середине XIX века 5-6 тысяч человек.

   В религиозном отношении местные племена придерживались различных форм шаманизма. Одним из первых исследователей культуры, религии и языка сахалинского племени айнов был военный врач М.М. Добротворский. Биограф писал о нем: «…военный медик.., с упрямым трудолюбием семинариста принимается за изучение айнов во всех отношениях, а их языка в особенности». В предисловии к составленному аинско-русскому словарю исследователь писал: «…в настоящее время айны боготворят безчисленное множество невидимых существ добрых и злых… Шаманы говорят.., что они видят богов и слышат их голоса и айны вполне им верят». Наряду с почитанием священных животных, в сознании аборигенов имелись боги гор, моря, леса, домашнего очага и т.д. Имели место обряды, связанные с жертвоприношениями, важнейшим из которых был культ медведя. Постепенно общение с русским населением привносило элементы двоеверия. В художественной литературе есть свидетельство: «Туземцы даже сохранили листок Псалтыря, на полях которого были перечислены в поминание православные имена: Иван, Данила, Петр, Сергей, Василий».

   Русское владение Сахалином на долгие годы закрепляет это место, как одно из самых мрачных и ужасных. На фоне каторги, страданий, жестокости и безнравственности, можно сказать единственным чистым и божественным остается присутствие церкви и священнослужителей. «Уставе о ссыльных», кроме немногих указаний на случаи, когда… священник должен «назидать в обязанностях веры и нравственности», объяснять ссыльным «важность даруемого облегчения» и т.п.; нет на этот счет и каких-либо определенных воззрений; но принято думать, что первенство в деле исправления принадлежит церкви и школе». Большинство сахалинских храмов было построено в 80-90-е годы XIX века в основном на средства тюремного ведомства. О том, какое значение для самих заключенных имел храм, писал один из каторжан «Было обычное отпевание в тюремной церкви. Присутствовали… смотритель, два-три надзирателя и несколько конвойных солдат… Помню унылое, подавленное настроение, угрюмые, сумрачные лица товарищей. Отпевание кончилось. Сейчас покойника закроют крышкой гроба. (Один из присутствовавших политических)… выдвинулся вперед и очутился около гроба. Он начал говорить так тихо, что первых слов я не расслышал. Это было прощальное обращение к покойному, как бы интимная беседа с ним. Изливалось горе… Тихий, мягкий голос разносился по церкви в абсолютной тишине». О нехватке духовенства и последствиях этого писал тюремный врач: «Жители,.. ни имеют ни церкви, ни священника, они лишены той обрядовой торжественности, которой начинается и оканчивается жизнь каждого человека; за неимением священника, обряд крещения и погребения исполняется каторжным, который читает соответствующие этим случаям молитвы… торжественные дни ничем не отличаются от простых дней: ухо не слышит того привычного звона колокола, который в былое время призывал на молитву в дом Божий!». В те годы для исполнения приговора военно-полевого суда о смертной казни применялось повешение осужденного. Один из сахалинских духовников поведал о своем опыте напутствования несчастных: «Всю ночь разговор со священниками, торжественность исповеди, под утро полстакана водки, команда «выводи», саван, отходная…». Затем, как записал собеседник свидетельство пастыря: «Было раннее октябрьское утро, серое, холодное, темное. У приговоренных от ужаса лица желтые и шевелятся волосы на голове. Чиновник читает приговор, дрожит от волнения и заикается оттого, что плохо видит. Священник в черной ризе дает всем… поцеловать крест и шепчет, обращаясь к начальнику округа: — Ради Бога, отпустите, не могу…». Обычные для каждого верующего русского человека православные обряды связанные с традиционной церковной практикой в условиях каторги приобретали другие формы. Один из свидетелей записал: «В великом посту каторжные говеют; на это дается им три утра. Когда говеют кандальные или живущие в Воеводской и Дуйской тюрьмах, то вокруг церкви стоят часовые, и это, говорят, производит удручающее впечатление. Каторжные чернорабочие обыкновенно в церковь не ходят, так как каждым праздничным днем пользуются для того, чтобы отдохнуть, починиться, сходить по ягоды; к тому же церкви здешние тесны, и как-то, само собою установилось, что ходить в церковь могут только одетые в вольное платье, то есть одна так называемая чистая публика. При мне, например, в Александровске всякий раз во время обедни переднюю половину церкви занимали чиновники и их семьи; затем следовал пестрый ряд солдаток, надзирательских жен и женщин свободного состояния с детьми, затем надзиратели и солдаты, и уже позади всех у стены поселенцы, одетые в городское платье, и каторжные писаря. Может ли, если пожелает, каторжный с бритою головой, с одним или двумя тузами на спине, закованный в кандалы или прикованный к тачке, пойти в церковь? Один из священников, которому я задал этот вопрос, ответил мне: «Не знаю».

   Сохранились некоторые сведения о первых постоянных священниках на острове Сахалин. Первым среди них был отец Симеон Казанский. Он «прибыл на Сахалин для исполнения служебных обязанностей» 6 сентября 1868 г.  Батюшка писал о суровых северных условиях своей жизни: «однажды, сильным штормом, захватившим нас внезапно в море, разбило шлюпку, и все наше имущество, в коем был и церковный архив, унесло в море, мы сами едва спаслись от смерти». Приходилось священнику замерзать в пургу, застигнутому в снежной пустыне, когда он ездил на собаках исповедовать солдат в дальний гарнизон. Далеко не легким было и остается несение военной службы в этих местах. Один из очевидцев, в концеXIXвека писал: «Жизнь была дикая, крайне однообразная и скучная… зимою приезжал «попостить» их священник, одетый в меховую куртку и штаны и по виду похожий больше на гиляка, чем на священника». Помимо исполнения треб и обрядов, пастырских объездов обширной территории, батюшка Симеон отдавал себя делу просвещения, так в 1875 г. при его непосредственном участии открылась одна из первых школ на Сахалине. Известный русский писатель так отзывался о уважаемом пастыре: «Он работал в те еще «доисторические» времена, когда в Южном Сахалине не было дорог и русское население, особенно военное, было разбросано небольшими группами по всему югу. Почти всё время поп Семен проводил в пустыне, передвигаясь от одной группы к другой на собаках и оленях, а летом по морю на парусной лодке или пешком, через тайгу; он замерзал, заносило его снегом, захватывали по дороге болезни, донимали комары и медведи, опрокидывались на быстрых реках лодки и приходилось купаться в холодной воде; но всё это переносил он с необыкновенною лег­костью, пустыню называл любезной и не жаловался, что ему тяжело живется. В личных сношениях с чиновниками и офицерами он держал себя как отличный товарищ, никогда не отказывался от компании и среди веселой беседы умел кстати вставить какой-нибудь церковный текст. О каторжных он судил так: «Для создателя мира мы все равны», и это — в официальной бумаге. В его время сахалинские церкви были бедно обставлены. Как-то, освящая иконостас в анивской церкви, он так выразился по поводу этой бедности: «У нас нет ни одного колокола, нет богослужебных книг, но для нас важно то, что есть Господь на месте сем». Другой автор рассказывал о сахалинском миссионере, «совершившем свой скромный подвиг в отдаленной глуши», как о безукоризненно честном, самоотверженном, нравственно чистом человеке. Поп Семен прошел с посохом в руке по всему мрачному Сахалину, от одной юрты инородцев к другой. Отец Казанский знал практическую медицину. Определенный вклад внес Симеон Казанский в дело научного изучения быта, религии и языка местных жителей.

   Другой священник иеромонах Ираклий приехал на Сахалин в 1882 г. О первых годах своего служения в Александровском посту он «рассказывал, что вначале тут было только три дома и в небольшой казарме… помещалась тюрьма… Для церкви отцу Ираклию была предложена надзирательская будка, но он отказался от нее, ссылаясь на тесноту. В хорошую погоду служил он на площади, а в дурную — в казарме или где придется, одну обедницу. Служишь, а тут бряцанье кандалов, рассказывал он, — шум, жар от котла. Тут «Слава Святей Единосущней», а рядом — «растакую твою…». Священник сопровождал А.П. Чехова во время путешествия последнего по Сахалину. Знакомство их на этом не остановилось. Позднее о. Ираклий навестил писателя в Москве. Кроме того, известны письма батюшки Чехову.      Среди имеющегося материала, содержатся так же сведения о священниках Георгие Макаровиче Сальникове и Александре Георгиевиче Винокурове. «Знавшие о. Егора говорили о нем, как о «беспримерном священнике на Сахалине», человеке «образованном и стоящем на высоте своего положения…». О его коллеге сохранились следующие сведения: помимо настоятельства в тюремной церкви «он преподавал Закон Божий в Рыковской школе и посещал школы Дербинскую, Мало-Тымовскую». Справедливым, на мой взгляд, будет отметить то, что нагрузка у духовенства была колоссальная, во-первых, сама паства, — достаточно сложный и пестрый мир каторжан, их условных и фактических семей, во-вторых, трудности связанные с территорией, расстояниями, климатом и т.д.; да плюс педагогическая загруженность по разным населенным пунктам.     А.П. Чехов, посетивший в конце XIX века остров Сахалин, передает в своих записях немало сведений церковно-исторического характера. «В церковном отношении Сахалин составляет часть епархии епископа Камчатского, Курильского и Благовещенского. Епископы неоднократно посещали Сахалин, путешествуя с такою же простотой, и претерпевая на пути такие же неудобства и лишения, как обыкновенные священники. В свои приезды, при закладке церквей, освящении различных зданий и обходе тюрем, они обращались к ссыльным со словами утешения и надежды. О характере их направляющей деятельности можно судить по следующей выдержке из резолюции преосвященного Гурия на одном из актов, хранящихся в корсаковской церкви: «Если не во всех у них (то есть ссыльных) имеются вера и раскаяние, то, во всяком случае, у многих, что мною лично было усмотрено; не что иное, а именно чувство раскаяния и вера заставляли их горько плакать, когда я поучал их в 1887 и 1888 гг. Назначение тюрьмы, кроме кары за преступления, состоит и в возбуждении нравственно добрых чувств у заключенных, особенно, чтобы они, в такой своей участи, не дошли до совершенного отчаяния». Этот взгляд был присущ и младшим представителям церкви. Сахалинские священники всегда держались в стороне от наказания и относились к ссыльным не как к преступникам, а как к людям, и в этом отношении проявляли больше такта и понимания своего долга, чем врачи или агрономы, которые часто вмешивались не в свое дело». Четверо сахалинских священников исполняли обычную «службу», включая молебны перед парадами в табельные дни, торжественные встречи высших чинов и т.д.      Нередко откровенные пастыри сообщали неофициальные, но правдивые сведения. Можно предположить, что А.П. Чехов, будучи глубоко верующим человекам и всегда уважавшим духовенство и церковные традиции, в некоторой степени сдружился с местными священниками. Например, батюшки говорили ему о злоупотреблении чиновников служебным положением использовании в качестве прислуги солдат или заключенных женщин и т.д. Антон Павлович писал о безнравственном состоянии, царившем в те годы на острове и это несмотря на то, что официальная государственная власть поддерживавшая в те годы требования церковного закона о семье, поощряла тех, кто стремился совершить необходимое таинство венчания: «Нигде в другом месте России незаконный брак не имеет такого широкого и гласного распространения и нигде он не обречен в такую оригинальную форму, как на Сахалине. Незаконное, или, как называют здесь, свободное, сожительство не встречает себе противников ни в начальстве, ни в духовенстве, а, наоборот, поощряется и санкционируется. Есть поселения, где не встретишь ни одного законного сожительства». В отличие от находившихся в тюрьме за высокими стенами и под присмотром надзирателей, т.н. вольное население получило от великого писателя также не лестную характеристику. «Покупка арестантских вещей и сбыт их, эксплуатация инородцев и новичков-арестантов, тайная торговля спиртом, дача денег в ссуду за очень большие проценты, азартная игра в карты на большие куши, — этим занимаются мужчины. А женщины, ссыльные и свободные, добровольно пришедшие за мужьями, промышляют развратом». Занимаясь сбором статистической информации о разных сторонах островной жизни, Чехов среди прочего писал: «Сведения о числе браков, совершаемых в колонии, можно добыть из метрических книг; но так как законный брак здесь составляет роскошь, доступную не для всякого, то эти сведения далеко не определяют истинной потребности населения в брачной жизни; здесь венчаются не когда нужно, а когда можно… Семейная жизнь у большинства ссыльных начинается задолго до совершения церковного обряда, и венчаются обыкновенно пары, уже имеющие детей». Нередки были неравные браки, так же супругами могли быть лица разных национальностей.      Внимательный глаз Чехова заметил, что, например, в жилищах местных жителей явно «…чувствуется отсутствие чего-то важного; нет деда и бабки, нет старых образов и дедовской мебели, стало быть, хозяйству недостает прошлого, традиций. Нет красного угла, или он очень беден и тускл, без лампады и без украшений., — нет обычаев…». Хозяйственная жизнь острова находилась в непосредственной зависимости от труда каторжан, которые находили применение своим способностям в различных видах, в том числе и в церковной сфере. Так в одной из литейных мастерских Антон Павлович видел изготавливаемые колокола. В церквях заключенные или отбывающие ссылку люди исполняли функции чтецов и певчих, прислуживали при богослужении. Нередко кто-то из них учительствовал. Так, например в одной из сельских школ Чехов встретил бывшего священника лишенного сана и осужденного за преступление. Правонарушители из числа лиц духовного звания состояли учителями. Приводится также в книге «Остров Сахалин» пример усердного раскаяния преступника, который жил в землянке и усердно молился. Окружающие называли его «рабом Божиим».      Чехов, занимаясь переписью местного населения, работал с метрическими записями, которые вели клирики православных приходов. Наряду с этим, ради того чтобы иметь более полную социологическую информацию он составлял специальные карточки, куда в своеобразной форме помещал сведения. Благодаря этой информации можно узнать о вероисповедании тех людей, с которыми ему приходилось встречаться. Наряду с преобладающим большинством православного населения, на Сахалине проживали католики, мусульмане, иудеи и другие представители представленных в Российской империи национально-религиозных меньшинств.  Помимо этого в записях содержатся и другие сведения иллюстрирующие картину вероисповедной принадлежности. В одном из сел проживало «много неправославных; они составляют четверть всего населения: 47 католиков, столько же магометан и 12 лютеран. А среди православных немало инородцев, например, грузин. Такая пестрота придает населению характер случайного сброда и мешает ему слиться в сельское общество».  Другое село в народе даже называлось Варшавой, т.к. среди его жителей было много католиков-поляков. С целью духовного окормления своих единоверцев, в соответствии с традициями римско-католической церкви раз в год из Владивостока приезжал на Сахалин польский священник. Позднее в г. Александровске был построен костел. Видел Антон Павлович так же и мечеть. Строил ее один человек отбывающий срок на поселении. Он же был и муллой. Но в целом, для жителей острова в те годы, скорее подойдет следующая характеристика: «Они называют себя братьями, потому что страдали вместе, но общего у них все-таки мало… Они веруют не одинаково и говорят на разных языках».      В 1899 г. в административном отношении церковных округов Дальнего Востока происходит реорганизация. Сахалин был отнесен в ведение Владивостокских епископов. На острове в то время было 10 православных церквей и 6 часовен.      Неудачная война России с Японией в 1904-1905 гг. привела к потере южной части острова. В ходе боевых действий пострадали некоторые храмы. В церковном отношении духовное руководство той части православного населения, которое оказалось под властью Японского императорского правительства перешло к тогдашнему главе миссии в Токио архиепископу Николаю (Касаткину).  В 1909-1911 гг. с пастырскими целями провинцию Карафуто, как тогда называлась японская часть Сахалина, трижды посещал архиепископ Киотский Сергий (Тихомиров) . Владыка старался посещать те немногочисленные места, где продолжали проживать русские люди, а также православные представители местных народов и приехавшие японцы. Историк пишет: «Наряду с исполнением духовных треб, епископ Сергий провел обследование всех оставшихся на Карафуто православных церквей. Благодаря его усилиям и настойчивости, удалось вернуть часть церковного имущества… С японской администрацией ему удалось договориться о бесплатной аренде участков земли, занятой церковными постройками… Поездки владыки Сергия на Южный Сахалин… не остались без внимания… В сентябре 1911 г. прибыл на Карафуто с походной церковью молодой священник отец Николай». Сохранялось православное население также на Курилах. Например, в 1903 г. архимандрит, сотрудник японской миссии посещал остров Шикотан, где проживали потомки тех самых курильцев, которые приняли крещение от самого святителя Иннокентия Вениаминова. До 1945 г., пока в эти места не пришла Красная армия, сохранялась деревянная часовня. Советские солдаты, высадившиеся на Шикотане, были очень удивлены, встретив в домах местного населения потемневшие иконы и книги на церковно-славянском языке. Одновременно в японской зоне на Курильских островах до 1945 г. насчитывалось более 250 буддийских и синтоистских храмов, 5 протестантских и 4 католических церквей. К 1948 г. богослужения были прекращены, большинство зданий разрушено.      Что касается северной части острова Сахалин, то церковная жизнь здесь продолжалась до 1925 г. Именно в это время была окончательно установлена Советская власть в этих местах, тогда же Революционный Комитет постановил «провести в жизнь декрет Совнаркома об отделении школы от церкви». Из церковных архивов изымаются метрические книги. Тогда же начинается активная компания по закрытию храмов, переделки их под клубы и другие учреждения. Наряду с православными церквями данная участь постигла и католический храм. За пять лет Советской власти к 1930 г. на острове не осталось ни одного официально действующего молитвенного здания. Местное партийное руководство обсуждало состояние дел в церковной сфере. В одном из докладов за 1926 г. отмечалось «На всем Сахалине два попа». Вскоре положение изменилось. Один из священников был обвинен в «антисоветской агитации» по ст. 58 УК РСФСР и отправлен в концлагерь. Вслед за этим «врагами народа» объявляют не только верующих, священнослужителей, но и членов их семей. В 1932 г. в одном из донесений сотрудники ОГПУ докладывали в обком партии о неблагополучном положении дел с кадрами учителей, т.к. среди них были 4 дочери бывших священнослужителей.      Отдельные попытки по возрождению веры в пределах Сахалинской области наблюдались в послевоенные годы, однако, ни одна из них не увенчалась успехом. Исключением было официальное существование общины евангельских христиан баптистов в период с 1937 по 1960 гг.      И в заключение настоящей работы, на мой взгляд, следует привести слова современного церковного историка, которые объективным образом характеризуют истинное положение церковной жизни в след за окончанием Второй Мировой войны: «Чем дальше на восток, тем церквей было меньше, а на Дальнем Востоке их почти не было. На Камчатке и на Сахалине, на Чукотке и Колыме не сохранилось ни одного храма. Этот регион целиком входил в империю ГУЛАГа, и новые церкви в послевоенные годы там не строились».                                                                                         Н.В. Потапова (Южно-Сахалинск)  

Особенности государственно-церковных отношений на Сахалине во второй половине XIX – начале XX вв. Освоение и заселение Сахалина русскими людьми с конца 50-х гг. XIX в. стало составной частью процесса расширения территории России. Православие являлось основой духовной жизни, культурообразующей религией в России, и его распространение на Дальнем Востоке, в частности на Сахалине, считалось одной из важнейших государственных задач и способствовало укреплению основ российской культуры на острове. В 1855 г. между Россией и Японией был подписан Симодский договор, по которому к России отходили северные острова Курильской гряды, включая о. Уруп, Сахалин закреплялся в совместном владении России и Японии. По договору 1875 г. в Санкт-Петербурге, Сахалин отошел во владения России. Взамен Россия передала Японии всю Курильскую гряду.

1 В 1856 г. была образована Приморская область из бывшей Камчатской области, территории Нижнего Амура и Сахалина. Резиденцией губернатора стал г. Николаевск-на-Амуре, а с 1871 г. – г. Владивосток. В 1884 г. было учреждено Приамурское генерал-губернаторство, в состав которого вошли Забайкальская, Амурская и Приморская области. Административным центром стал г. Хабаровск. Такое деление сохранялось до начала XX века. После русско-японской войны, в 1905 г. юг Сахалина отошёл к Японии. В 1909 г. Приморская область разделилась на Приморскую, Камчатскую, Сахалинскую области.

2 К моменту заселения острова Сахалина, он стал частью Камчатско-Курильско-Благовещенской епархии (образована в 1868-1870 гг., в состав её вошли Амурская и Приморская области), он составлял её 12-й благочиннический участок. Указом Синода от 3 января 1899 г. на месте Камчатско-Курильско-Благовещенской епархии были образованы Владивостокско-Камчатская и Благовещенско-Приамурская. В состав первой входил о. Сахалин.

3 Для установления «более правильного надзора над сахалинскими церквами» на первом епархиальном съезде в 1899 г. было решено с 1900 г. сахалинское благочиние разделить на два, «с подчинением первому 7-ми церквей Северного Сахалина и местопребыванием благочинного в п. Александровском, и второму – 3-х церквей Южного Сахалина с местопребыванием благочинному в п. Корсаковском, в заливе Анива».

4 До 1905 г. Северный Сахалин составлял 8-й, а Южный – 9-й участки епархии. После русско-японской войны, в связи с утратой Россией южной части острова, остался только 8-й благочиннический участок. В первые годы российского присутствия на острове основное его население – это военные, рассосредоточенные по военным постам. В 1869 г. Сахалин был официально объявлен местом каторги и ссылки. В 80-90 гг. XIX в. происходит интенсивный рост каторжного населения Сахалина, растёт и количество гражданских поселений на острове за счет остающихся здесь отбывших каторгу ссыльнопоселенцев и добровольно последовавших на Сахалин членов их семей. Преобладающая роль православия на Сахалине в тот период объяснялась не только правительственной поддержкой, но и объективными условиями, прежде всего – составом населения. Несмотря на разнородный состав жителей острова, основную его часть составляли православные – выходцы из центральных и южных губерний России, Украины и Сибири. Долгое время своих священнослужителей на острове не было, вероятно, они лишь время от времени посещали Сахалин с миссионерскими целями и для исполнения духовных треб в русских постах.

5 Первым священником, работавшим на острове с 1868 г., в те, по словам А.П. Чехова «доисторические времена», когда Сахалин находился в совместном владении России и Японии, был Симеон Казанский.

6 По мере роста населения острова потребность в православном священнике ощущалась всё острее. Так, в 1875-1876  гг. в п. Дуэ «за небытностью священника младенцы погружаемы были ссыльно-каторжным Василием Фёдоровым Силюковым…»

7 В 1875 г. весь Сахалин отошёл к России, в 1876 г. Министерством Внутренних Дел были созданы штаты управления каторжным островом, предполагающие иметь здесь одного священника с содержанием от казны. В 1876 г. в п. Дуэ был назначен иеромонах Валериан.

8 По штатам управления островом 1884 г. и 1894 г., на Сахалине по «духовному ведомству» числилось 10 служителей, с окладом 1000 рублей в год (столько же получали врач, бухгалтер, а священники в других районах Дальнего Востока – от 490 до 600 р.) из средств Главного Тюремного Управления (ГТУ), образованного при МВД в 1879 г. Выделялись суммы на содержание псаломщиков и церквей – по 600 руб. на каждую церковь. В 1895 г. ГТУ вместе с системой тюрем России было передано из МВД в Министерство юстиции, соответственно, штаты управления островом, вместе с входящими в их состав священнослужителями теперь относились к новому ведомству. В 1902 г. Государственный Совет внёс дополнение в штаты управления островом, утвердив должность дьякона при Александровском храме с окладом в 800 р., «…служение с дьяконом должно придать подобающую торжественность богослужению в главном храме острова».

9 На сахалинских священников распространялись Специальные правила, разработанные в 1858 г. Сибирским Комитетом и дополненные и утвержденные Государственным Советом в 1884 г., предоставлявшие духовенству Камчатской (затем – Владивостокской) епархии «некоторые права и преимущества относительно пенсий, добавочного жалования, путевых и других пособий».

10 Сахалинское духовенство, относившееся к тюремному ведомству, не получало ружное пособие, которое имело от прихожан духовенство Приморской области с 1859 г. Это объясняется специфическим, каторжным составом населения, существовавшего за счёт казённых средств, отсутствием приходов и церковно-приходских попечительств.

11 В целом, до русско-японской войны материальное положение сахалинского духовенства было лучше, чем священнослужителей, работавших на материке. Способствовали этому стабильное льготное финансирование от ГТУ, независимость от малоимущих прихожан. По свидетельству современников, к началу XX в. Сахалин оказался в «наиболее счастливых условиях» относительно замещения приходов священниками (не хватало одного священника), например, в Южно-Уссурийском крае не было священников в 14 из 43 церквей.

12 Состав сахалинского духовенства (уровень образования, морально-нравственные качества, добросовестность) также был намного лучше.

13 В то же время, все источники отмечают катастрофическую нехватку священников на острове. В период каторги на Сахалине не было штатных псаломщиков, обязанности их исполняли лучшие по нравственным качествам ссыльно-поселенцы и ссыльные крестьяне за вознаграждение от 120 до 240 р. в год. Обязанности просфорниц исполняли жёны священников за вознаграждение от 60 до 110 р. в год. На должности церковных старост в каторжное время обычно попадали верующие из «благонадёжных». Так, в 1898 г. архиепископом были утверждены церковными старостами: Рыковской церкви – начальник Тымовского округа коллежский ассесор И.С. Вологдин, Александровской – начальник александровской тюрьмы коллежский секретарь А.Я. Патрин и т.п.

14 Эта почётная должность доставалась не только представителям администрации. Так, И.П. Ювачёв (Миролюбов), политический ссыльный, был церковным старостой в Рыковском храме.

15 Спецификой религиозной жизни острова до отмены каторги было отсутствие здесь церковных приходов. Тюремными церквями управляла тюремная администрация, в силу каторжного режима, население к участию в управлении не допускались, следовательно, и церковно-приходских правовых обществ не могло быть. В то же время, из-за нехватки священников, несмотря на их тюремное назначение, они обслуживали в основном жителей близлежащих населённых пунктов (количество русских населённых пунктов, обслуживаемых священником одной церкви доходило до 60), а на работу с каторжными тюрем, к церквям которых они относились, времени и сил уже не оставалось.

16 С заселением острова русскими и появлением первых священнослужителей, начинается строительство здесь православных храмов. Строительство первой на острове часовни началось в п. Кусунай в 1861 г.

17 В первые годы российского присутствия на острове использовались походные церкви. Самая старая церковь острова – в п. Дуэ, была освящена в 1876 г. К концу 80-х гг. XIX в. на Сахалине было пять церквей, каждая из которых имела своего священнослужителя: в п. Александровском, Дуэ, Корсаковском, в с. Рыковском и Мало-Тымово. Строились сахалинские церкви в те годы, как правило, трудом ссыльных, за счет тюремного ведомства, которое определяло, все нюансы убранства храмов, покупало и отправляло на остров железо, колокола, кресты. В среднем, строительство каждой  церкви обходилось в 5 тыс. руб.

18 Ярким событием в духовной жизни островитян стало строительство тюремной церкви в с. Рыковское. Начальник острова в переписке с Приамурским генерал-губернатором в 1886 г. отмечал: «Неотложная необходимость в построении храма вызывается крайним желанием местной администрации для укрепления и поддержания в населении веры и усердием самого населения».

19По свидетельству И.П. Миролюбова, который был участником строительства этой церкви, «рыковские жители замечательно дружно отнеслись к украшению своего просторного светлого храма… Сам начальник округа (начальник Тымовского округа А.М. Бутаков – Н.П.) занялся выпиливанием ажурных царских дверей из разных пород деревьев».

20 В 1891 г. началось строительство тюремной церкви в административном центре острова — п. Александровском (взамен сгоревшей 28 ноября 1890 г. маленькой и деревянной).

21 Александровская церковь была освящена 23 июня 1893 г. Преосвященнейшим Макарием. По его мнению, она являлась красивейшей церковью епархии и составляла «лучшее украшение поста…». Царские врата «работал» около двух лет смотритель кандальной тюрьмы А.Я. Патрин. При храме имелся прекрасный певческий хор и солидная библиотека, «основанием которой послужили книги, пожертвованные начальником Тымовского округа А.М. Бутаковым». За создание этого храма архитектора И.А. Чарушина архиепископ благословил иконою.

22 В 1898 г. на Сахалине было 10 церквей: 7 тюремных — в п. Александровском, п. Дуэ, с. Ново-Михайловское (построенная местными жителями «на собственные средства»),

23с. Дербинское, с. Рыковское, п. Корсаковском Анивская, с. Березняки; и 3 приписных — в с. Корсаковском, с. Мало-Тымовское, с. Онор. Путаница с учётом церковных строений на острове возникла в связи с тем, что в ряде документов церквями именуются часовни с алтарём. Так, часовня в с. Галкино-Врасское в документах этого же периода называется церковью и имеет своего священника.

24 В то же время, приписные церкви с. Мало-Тымовского и Корсаковского своего причта не имели. Вопрос о строительстве 3-х новых церквей в Корсаковском округе в 1902 – 1903 гг. ставился перед ГТУ Губернатором острова. Вероятно, результатом стала постройка церквей в с. Нояси (п. Лесогорск, Углегорского района) и с. Владимировке (часовня с алтарём).

25 К 1898 г. на острове имелось 4 часовни: в п. Александровском, п. Дуэ, с. Галкино-Врасское (часовня с алтарём), с. Кресты (часовня с алтарём).

26 В 1898 г. была построена часовня в с. Воскресенское, в 1902 г. – в с. Абрамовка, к 1904 г. — в с. Владимировка. Была часовня и в районе мыса Крильон, где в 1887 г. потерпел крушение пароход Добровольного флота «Кострома». Пассажиры и команда были спасены. Позднее в память об этом событии возвели из обломков парохода небольшую часовню.

27 По свидетельству священника А. Городнова, в с. Ванги была часовня с алтарём. Ему удалось узнать, что она была построена в 1888-1890 гг. на частные средства тунгуса Максима Трофимова, освящена священником Митрофаном Винокуровым в честь Святого Иннокентия Иркутского; после пристроена трапезная часть на собранные инородцами суммы.

28 Были планы устроить храм для рабочих и православных айнов в с. Малки, резиденции рыбопромышленников Семёнова и Демби, расположенном на западном берегу южной части острова. В 1896 г. Семёнов просил архиепископа Макария разрешить постройку храма. Владыка одобрил благое намерение. Тогда же архиепископ предложил благочинному о. Уннинскому «создать часовню с алтарём» на мысе св. Николая, где обитал спасшийся экипаж погибшего в 1893 г. судна «Владивосток».

29 Документы сахалинской администрации этого периода постоянно указывают на нехватку церквей на острове. В 1898 г. губернатор Сахалина отмечает: «По причине разбросанности селений и значительности расстояний между ними, сильно ощущается недостаток в церквах и ходатайства жителей, об увеличении численности церквей становятся всё более частыми». Например, от крупного с. Адо-Тымово до ближайшей церкви было более 80 верст.

30 Мысль о необходимости построения на острове храмов постоянно проходит в епархиальной печати, в резолюциях архиепископов, которые по причине отсутствия финансов, не реализовывались. Так как население острова было бедным, то храмов, построенных частными лицами или за счет добровольных сборов почти не было. Деятельность сахалинских священников не ограничивалась стенами храмов. Одна из первых школ на острове возникла по инициативе о. Симеона Казанского в 1875 г. в п. Корсаковском.

31 С ростом количества населённых пунктов в конце XIX в. растёт и число школ (в 1888 г. на острове было 7 школ, в 1901 г. — 36), относившихся к тюремному ведомству.

32 Церковная пресса писала, что на выделяемые от ГТУ на этот предмет 4000 руб. почти невозможно было поставить школьное дело сколько-нибудь прочно.

33 Вся система образования определялась местной административно-военной властью произвольно. За неимением учителей, священники принимали в школьной работе самое непосредственное участие, в школе был «главный учебник – катехизис, главное занятие – молитвы».

34 В 1893 г. были открыты приюты в с. Корсаковка и в п. Корсаковском, в которых также преподавали священники. В числе благотворительниц последнего принимала «участие в детях каторжных супруга… Обер-Прокурора Святейшего Синода Ек.А. Победоносцева», она ежегодно во все сахалинские школы высылала книги и учебные пособия.

35 За преподавание священники получали вознаграждение по 15 рублей в месяц от школы. Об интенсивности учебно-воспитательной работы сахалинских священников говорят следующие цифры: в 1902 г., настоятель Александровского храма преподавал Закон Божий в учебной команде Александровской местной команды и в 2-х школах п. Александровского, общее число еженедельно преподаваемых им уроков равнялось 30.

36 В 90-х гг. XIX в. особенных успехов в школьном деле добились священник о. Н. Попов-Какоулин и о. И. Яковлев, бывший до приезда на остров учителем школы при Благовещенской духовной семинарии.

37 Мысль об открытии на острове церковной-приходской школы была подана в 90-х гг. XIX в. великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, обсуждалась она на епархиальных съездах но «по причине исключительных условий жизни на Сахалине, желание Великой Княгини нельзя было осуществить…»

38 Исключительность заключалась в том, что церкви были тюремными, приходов не было. Преосвященный Евсевий, объясняя отсутствие на острове приходских школ нежеланием тюремной администрации заниматься этим вопросом и невозможностью содержать их на средства Епархиального Училищного Совета, признавал организацию их «весьма желательной».

39 И, хотя благочинный о. Уннинский являлся членом Николаевского отделения Епархиального училищного совета, планы создания на острове церковных школ в период каторжной колонизации не были реализованы. Сахалинские священники занимались благотворительностью — в 1898 г. на острове было создано «Общество пособия бедным на острове Сахалин», в состав его правления входил о. А. Унинский. Они заботились и о библиотеках, однако, все источники того времени отмечают скудность библиотечного фонда, особенно в части книг духовного содержания. В перечне периодических изданий, полученных на Сахалине в 1898 г. всего 5 – религиозных (православных) из 98.

40 Очевидно, такое положение — результат недостаточного внимания тюремной администрации к духовному исправлению каторжан. Особое, «тюремное» положение сахалинского духовенства, проявлялись в том, что оно практически не принимало участия в епархиальной жизни, так автором не найдены сведения о представительстве сахалинских священников на епархиальных съездах, собиравшихся ежегодно с момента образования Владивостокской епархии. Духовная жизнь острова в период каторги поддерживаемая святыми отцами, как бы ущербна она не была, концентрировалась в рамках жизни религиозной. Наиболее ярко проявлялась при всенародном строительстве церквей, праздниках, встречах архиепископов и т.п. Бывал на острове архиепископ Иннокентий, одно из его посещений п. Дуэ в 1861 г. известно достоверно. Преосвященнейший епископ Павел посетил остров в июне 1875 г.

41 Посещали остров архиепископы Макарий (1893, 1896 гг.) и Евсевий (1899, 1902, 1911 гг.). Во время церковных праздников с участием архиепископов, судя по воспоминаниям очевидцев, «стечение народа было громадное».

42 Однако, эти праздники касались только жителей крупных поселений. Были деревни, куда священники добирались очень редко, путешествуя с миссионерскими целями, так, при посещении о. Городновым в 1907 г. с. Вияхты, где проживали ссыльно-крестьянин с семейством, надсмотрщик телеграфной линии с семейством и 5 человек солдат, выяснилось, что они уже много лет не были у исповеди и причастия, а дети не приобщались ни разу.

43 Спецификой религиозной жизни сахалинцев в период каторги является полный контроль со стороны администрации. В дни религиозных праздников, тезоименитств, рождений и коронований членов императорской фамилии жизнь населения острова и церковные службы регулировалась приказами военного губернатора, определявшими место, время, форму одежды чиновников, которым следовало прибыть на богослужение, а также содержание молебнов.

44 В годы русско-японской войны сахалинские священники А. Кукольщиков, И. Яковлев, Д. Рождественский были назначены походными соответственно при Дуйском, Александровском и Рыковском отрядах. В ноябре 1904 г. прибыл с отрядом медсестер Красного Креста и походной церковью иеромонах Порфирий.

45 Во время японской оккупации не все отцы остались со своей паствой (о. Адам Хлебцевич соглашался остаться только за жалование в 4000 руб.(!),

46 хотя к священникам японские власти относились снисходительно, им было разрешено проводить богослужения, совершать требы. Как отмечал один из сахалинцев, «русские власти, а за ними и духовенство, бросив паству, уехали в Россию, предоставив пасомых их собственной участи».

47 На севере Сахалина остался служить А. Кукольщиков, а на юге, до репатриации в августе 1905 г., А. Троицкий и А. Бетин. Хотя население Сахалина никогда не было особенно верующим, но в 1905 г. православная вера сплотила оставшихся на острове россиян.

48 Очевидцы свидетельствовали, что японцы старались не стеснять русского православного богослужения, а после отъезда русских чиновников и священника, например, рыковская церковь охранялась часовыми; по случаю заключения мира, японцы совершали в ней своё богослужение, но в алтарь не входили.

49 Японские власти очень серьёзно относились к преступлениям против церкви. Крестьян Н. Киселёва, Ф. Сташкова, С. Леонова, В. Иванова и К. Самохина, обвинённых в поджоге Рыковской церкви в 1905 г. они хотели казнить, и только по настоянию о. А. Кукольщикова их отпустили.

50 После русско-японской войны у России остался только Северный Сахалин. Из старых священников продолжил работать А. Кукольщиков, вернулся И. Яковлев. Принимая во внимание нехватку священнослужителей и их очевидное нежелание ехать на остров, Военный губернатор о. Сахалин А.М. Валуев в декабре 1905 г. телеграммой вызывает «хотя бы двух священников».

51В 1907 г. на острове были священники при Александровской, Рыковской и Дербинской церквях, военный при Сахалинской местной команде и диакон при церкви в п. Александровском.

52 Однако, этого было явно не достаточно, что связано скорее не с объёмом работы, так как на севере острова жителей осталось не много, а с разбросанностью селений и плохими путями сообщения. Например, от с. Онор, где церковь не действовала, до с. Рыковского – места ближайшего жительства священника, было 60 вёрст. После окончания войны и отмены каторги, с переходом Сахалина из ведомства ГТУ Министерства юстиции в ведомство Министерства внутренних дел, предполагался постепенный переход церквей и священников острова в епархиальное ведение, на опеку прихода. В 1907 г. А.М. Валуев писал приамурскому генерал-губернатору: «…Церкви и духовенство Сахалина, содержавшиеся до сего времени за счёт казны, и в дальнейшем, безусловно, нуждаются в широкой поддержке её, так как малочисленное ссыльное население, с шаткими нравственными устоями, безразличное к религии, привыкшее и само кормиться от казны, не способно создать приход, могущий содержать свой храм и причт».

53 Согласно штатному расписанию 1909 г., были сохранены должности священно- и церковнослужителей. МВД продолжало содержать 4-х сахалинских священников и дьякона, выплачивая им прежний оклад (1000 р.), до 1910 г. выделялось на псаломщиков и содержание церквей по 600 р. на церковь.

54 Организация приходской жизни становится главной задачей сахалинских священников в послевоенное время. Однако сахалинские приходы оказались не состоятельными. Иерей 8-го благочиния так описывал эту ситуацию: «…в после-тюремное и после-военное время … страшный Сахалин стал жалким (курсив автора – Н.П.)… в Онорском приходе, например, числится только 40 дворов! В Рыковском приходе числится 240 дворов», но «добрая половина дворов едва пробивается на сахалинской картошке и рыбе…». По расчетам автора получалось, что для покрытия всех церковных расходов с состоятельных крестьян необходимо будет взимать свыше 7 руб. на домохозяина, но на Сахалине такая сумма легла бы непосильным бременем на хозяйство. При этом следовало ещё принять во внимание непривычку ссыльных крестьян содержать что-либо своими средствами.

55 Бедственное материальное положение православного духовенства было одной из серьёзнейших проблем начала XX в. Экономический кризис 1901-1903 гг., русско-японская война 1904-1905 гг. обострили социально-экономическую обстановку на Дальнем Востоке.

56 Архиепископ Евсевий в письме к Приамурскому Генерал-Губернатору в 1907 г. отмечал, что священники в год имеют 490 р., псаломщики – 196 р. При этом минимальный доход, позволявший нормально существовать священнику должен был составлять в регионе не менее 1200 р. И главная проблема – не было средств на обучение детей.

57 Материальное положение духовенства на Сахалине также ухудшилось, оклад священника в год по-прежнему составлял 1000 р., но на Сахалине стоимость товаров была выше в 1,5-2 раза, чем в других районах Приамурского края, а доходов от прихожан не было.

58 Из государственных служащих на Сахалине только духовные лица не получали пособия на обучение детей. Сахалинские священники писали по этому поводу возмущённые статьи в «Епархиальные ведомости».

59 В 1906 г. на Севере острова было 6 церквей. Церкви в п. Александровском, с. Корсаковке, Дербинском и Онор сохранились. Михайловскую «японцы всю внутри разорили, пользуясь ею, как лавкой». Церковь в с. Рыковском сгорела в 1905 г. Здесь население, собрав средства при помощи подписки, приспособило под церковь здание бывшей тюремной больницы.

60 Дуйская церковь была уже очень ветха и служить в ней было опасно. В Онорской церкви не было священника. Действующими были Александровская, Корсаковская, Рыковская и Дербинская церкви. В с. Воскресенское, и в с. Абрамовка имелись деревянные часовни с алтарём.

61 На Дальнем Востоке в послевоенный период на постройку церквей и содержание приходов от церковного управления финансов выделялось мало, а администрацией не выделялось вообще, эти вопросы предлагалось решать самим прихожанам.

62 29 января 1911 г. состоялось освящение нового храма в с. Рыковском, построенного «на местные средства».

63 В 1912 г. был открыт новый приход в с. Рыбное, на северо-западном побережье, где с 1909 г. имелось несколько русских поселений. В епархиальной печати есть информация о назначениях в эту церковь священников в 1912-1915 гг.,

64 но причт проживал в г. Николаевске, ни причтового дома, ни церкви в с. Рыбном не было. В феврале 1913 г. на их постройку Синодом было выделено 6 тыс. р. Очевидно, средств оказалось недостаточно, в августе 1913 г. епархиальное начальство решило вместо храма в с. Рыбном строить часовню. Но неоднократные ходатайства Сахалинского губернатора, о скорейшей постройке храма и причтового дома в с. Рыбном, которая задерживалась «неассигнованием кредита со стороны епархиального ведомства», очевидно, ни к чему не привели.

65 Губернатор Сахалинской области Д.Д. Григорьев с 1911 г. стал выделять суммы на содержание церквей из процентов от «Сахалинского экономического капитала». Будучи человеком очень набожным, он планировал устроить на Сахалине в с. Рыбном скит Св.-Троицкого Уссурийского мужского монастыря, однако, этот план не был реализован. 23 октября 1911 г. при содействии Д.Д. Григорьева в п. Александровском была открыта церковная школа для девочек имени шталмейстера Гондатти. Председателем школьного комитета стал губернатор. В связи с переходом острова под гражданское управление и попытками поднять авторитет церкви в целом по стране, участие сахалинских священников и их паствы в епархиальной жизни активизируется. В 1911 г. сопровождавшим в поездке по острову архиепископа протодиаконом В. Островидовым был открыт Сахалинский отдел союза Михаила Архангела, в состав которого вошли все сахалинские священники.

66 Если в период каторги пожертвования от сахалинцев были исключительно редким явлением, то с 1907 г. сахалинцы принимали посильное участие во всех сборах по епархии. Данные о них с указанием перечисленных сумм печатались регулярно во «Владивостокских епархиальных ведомостях». Особенностью сахалинской жизни в исследуемый период была этническая и конфессиональная пестрота, при этом, представители всех конфессий появляются на острове одновременно – во второй половине XIX в. в связи с его каторжной колонизацией. А.П. Чехов так описывал эту ситуацию: «здешние жители – это беспорядочный сброд русских, поляков, финляндцев, грузин, голодных и оборванных, сошедшихся вместе не по своей воле и случайно, точно после кораблекрушения». По результатам переписи писателя православные составляли 86,5%, католики и лютеране вместе – 9%, магометане – 2,7%, остальные – иудеи и армяно-григориане.

67 По Переписи 1897 г. православные составляли 69,6% населения острова, в то время, как православные в Амурской области составляли 76,16% от общего количества населения, а в Европейской России – 81,81%.

68 После отмены каторги источники отмечали, что «Сахалинская область, служившая ранее местом ссылки, куда привозились люди не только из центральных губерний европейской России, но и с Кавказа, Царства Польского и других ее окраин, пестрит до сих пор разнообразием национальностей».

69 Многонациональное население, верующие различных религий мирно сосуществовали на острове. Администрация и православное духовенство лояльно относились к иным вероисповеданиям, признанным в России, тем не менее, отстаивая господствующую позицию государственной Церкви.

70 В то же время, процесс секуляризации общественного сознания, развернувшийся в России XIX-начала XX в., на Дальнем Востоке приобрел особенно отчетливый облик. Главные причины этого Приамурский генерал-губернатор Корф видел, в огромных территориях, которые составляли приходы и в крайне неудобных путях сообщения. По оценкам современных исследователей, на Дальнем Востоке «православная традиция утрачивалась и из-за слабого влияния Церкви в регионе, недостатка и священнослужителей, и храмовых зданий».

71 На Сахалине, с его каторжным населением процесс секуляризации общественного сознания тем более был ярко выражен, религия теряла свою социальную значимость. В. Дорошевич, посетивший Сахалин в 1897 г., задается вопросом: «…религиозна ли каторга?». Журналист пришёл к выводу: «Борьба за существование», понятая грубо, по-зверинному – вот их религия». «Большинство каторжан – атеисты и если кто-нибудь из каторжников вздумает молиться в тюрьме, это вызывает общие насмешки».

72 Причины секуляризации разнообразны: Во-первых, огромную роль играл сам контингент обитателей острова – убийцы, грабители, воры и т.д. изначально не представляли собой образец нравственности и духовности.

73 Во-вторых, невнимание к духовному исправлению своих подопечных со стороны администрации. А. Панов писал, что, по мнению сахалинской администрации, «каторга – это только свалка нечистот, обширная помойная яма, где собранные со всей России, зараженные отбросы заканчивают свой отвратительный процесс разложения».

74 В-третьих, низкий нравственный уровень большинства представителей администрации, съехавшихся сюда «…по общей непригодности к чему-либо».

75 Особенно возмущала современников введённая администрацией практика «назначений» ссыльно-каторжных женщин поселенцам. В. Дорошевич писал, что наносящее удар по религиозному чувству каторги «незаконное, или, как называют здесь, свободное, сожительство не встречает себе противников ни в начальстве, ни в духовенстве, а, наоборот, поощряется и санкционируется…»

76 В-четвертых, бедственное материальное положение каторги приводило к росту человеческих пороков, огрублению нравов, затрудняло работу священников. Д. Дриль охарактеризовал это, как «бесхозяйность»: «обитатели смотрят на свое пребывание…(на Сахалине – Н.П.), как на временное, вынужденное, для улучшения условий которого не стоит, поэтому и тратить труда». «Помилуйте…, какому тут уважению к религии быть, говорил мне один из священнослужителей в селении Рыковском, — еще недавно у нас покойников голых хоронили»,

77 — писал В. Дорошевич. В-пятых, нехватка церквей и священников, невнимание их к духовному исправлению каторжан. И.П. Миролюбов увидел в священниках на Сахалине «гражданских чиновников в рясе, хорошо обеспеченных ежемесячным сторублевым жалованием, пайком, готовым домом со всеми удобствами и слугами и значительными доходами от треб», не стремящихся «войти в самую тесную связь с этими несчастными, отверженными, выброшенными из земного общества» людьми.

78 Кроме того, священники были так загружены работой, что не имели возможности уделять заключённым внимание. А.П. Чехов отмечал, что каторжные «в церковь не ходят, …церкви здешние тесны, и как-то само собою установилось, что ходить в церковь могут только одетые в вольное платье…»

79 В целом, в период каторги сложилась специфическая духовно-нравственная атмосфера каторжного острова. Процветало пьянство, уголовные преступления, азартные игры, проституция, незаконные сожительства и в целом – ощущение отверженности и  временности жизни здесь. Ситуация на Севере Сахалина после русско-японской войны и отмены каторги в целом не изменилась. Один из священников писал, что «пятая часть прихожан – совершенно потерянные люди для государства, Церкви и общества», которые живут чем угодно (грабежами, убийствами, воровством), но только не честным трудом, наиболее развитым среди ссыльного населения пороком являлись тунеядство и пьянство — «с разрешением по отмене ссылки, свободной (безакцизной – Н.П.) продажи спиртных напитков, население неудержимо отдалось массовому пьянству».

80 Население острова, сохранившее каторжные традиции, не отличалось религиозностью и не блистало морально-нравственными качествами, церковь в этой ситуации была почти бессильна. Определяющей была тенденция к секуляризации общественного сознания. Таким образом, организация православной жизни каторжного Сахалина во второй половине XIX-начала XX в. имела ряд особенностей – церкви и священники относились к тюремному ведомству, их катастрофически не хватало, тюремная администрация контролировала все аспекты религиозной жизни, отсутствовали приходы. После отмены каторги главной задачей сахалинского духовенства стало налаживание приходской жизни. Достаточно активный переход в православие лиц других конфессий объяснялся не столько миссионерской активностью православных священников, сколько вполне прагматическими причинами (необходимостью зарегистрировать брак, рождение ребёнка и т.п.). Это было следствием сложностей с удовлетворением религиозных потребностей неправославного части населения острова. Деятельность православного духовенства и религиозная жизнь населения острова во второй половине XIX-начале XX века, полностью зависели от реализации здесь государственной политики Российской Империи. Каторжный состав населения предопределил этническую и конфессиональную пестроту, а специфика заселения острова, заключающаяся в одновременном появлении здесь всех религий, — веротерпимость населения и администрации.